Г.Р.Иваницкий: Ситуация с "голубой кровью" такова: она прошла Фармкомитет повторно в июне 1992 г., причем документация заняла 20 томов. Думаю, что за всю историю Фармкомитета столь точно составленной документации никто никогда не подавал. Получено разрешение на клинические испытания перфторана, и в пяти клиниках они начались. Препарат пока бесплатно поставлялся в клиники, и они почувствовали вкус к нему. В год мы выпускаем две тонны перфторана.
Однако вернусь к событиям 1990 -1991 гг. После того как академиком-секретарем Отделения биофизики, биохимии и химии физиологически активных соединений стал Д.Г. Кнорре, он приехал в Пущине в Институт биологической физики и заключил со мной, мягко говоря, джентльменское соглашение. Он Указал примерно следующее: вы больше всего ратовали за "голубую кровь", так что забирайте недостроенный "сарай", где было опытное производство, и делайте что хотите - денег у академии нет.
Поскольку денег и в самом деле не было, я поехал к Станиславу Федорову и мы договорились основать акционерное общество. Свой "сарай" мы оценили в 400 тыс. рублей, Федоров дал еще 400 тыс.. Институт элементоорганических соединений им. А.Н. Несмеянова - 20 тыс., Главный военный госпиталь, Днепропетровский медицинский институт, Пермский химкомбинат и еще три организации внесли свой пай, и в сумме получилось 1200 тыс. На эти деньги мы достроили опытное производство и возобновили научные исследования.
Ю.С.Осипов: Кто принял решение в академии об организации акционерного общества?
Г.Р. Иваницкий: По сути дела, Отделение биофизики, биохимии и химии физиологически активных соединений.
Ю.С. Осипов: Отделение без Президиума РАН не имело права принимать такое решение.
Г.Р. Иваницкий: В этом случае, возможно, есть некоторое нарушение. Кстати, выскажу свое мнение об акционерных обществах. Считаю, что Академии наук нужно подумать о привлечении средств, потому что прецедент уже создан: есть еще одно акционерное общество на Тверской -"Палас-отель". Мне кажется, что в этом нет ничего страшного. Акционирование гораздо лучше, чем сдача помещения в аренду. Эксплуатация их арендаторами настолько беспощадна, что, по сути дела, академия этим способом растрачивает свою недвижимость.
Акционирование имеет свои преимущества. Во-первых, Академия наук может иметь контрольный пакет акций. Во-вторых, в уставе акционерного общества можно записать, что в случае его распада внесенная академией первичная недвижимость возвращается ей. В-третьих, акционирование позволяет частично финансировать научные исследования. В то же время каждый работающий в акционерном обществе считает себя хозяином, потому что все принадлежит ему, пока общество не ликвидировано. В результате его деятельности обязательно происходит прирост, а не растрата материальных ценностей Академии наук.
С моей точки зрения, академии нужно изменить стратегию, взглянуть другими глазами на аренду и акционирование. Понимаю, что в акционировании есть опасность: могут "распылить" недвижимость, велика зависимость от чиновников. Нужно разработать алгоритм, как защитить себя от развала, который может произойти в случае непродуманного акционирования. Но не нужно забывать, что в науке сейчас продолжают работать лишь энтузиасты. На получаемое от государства финансирование нельзя не только проводить научные исследования, но даже просто жить. Значит, академия должна искать новые способы пополнения своего кошелька за счет прилива каких-то средств, и лучшей формы, чем производство наукоемких технологий, она не найдет.
Для привлечения средств необходимо изменение налоговой политики в области наукоемких технологий. Можно привлекать средства из коммерческих структур. Мы когда-то с Н.П. Лаверовым использовали такой вариант: обратились через телевидение к коммерческим фирмам. Это "сработало": на "голубую кровь" мы получили от "Гермеса" миллион рублей. На них провели научные исследования и добились разрешения на фармакологические испытания.
Какова ситуация с "голубой кровью" сегодня?
Заключено соглашение с американской фирмой "Альянс", которая выпускает аналогичные препараты. Они провели независимую экспертизу нашего препарата, мы - независимую экспертизу их препарата. Недавно пришло сообщение из США: наш препарат признан лучшим на мировом рынке. Это признала независимая от нас, конкурирующая фирма!
Правда, есть одно "но". Если за рубежом государство защищает свои фармакологические фирмы, то в нашей стране все наоборот. Для того чтобы получить разрешение на продажу "голубой крови", например в США, я вынужден взять в партнеры американскую фирму, в противном случае буду добиваться этого разрешения лет двадцать. К сожалению, к нам на рынок сейчас идет много весьма посредственных медицинских препаратов из-за рубежа. Этому потоку обеспечивается протекционизм, думаю, что небескорыстно, нужны соответствующие мероприятия, чтобы защитить и стимулировать развитие отечественной акционерной фарминдустрии.
Сейчас препарат нам обходится в 40 тыс. рублей за литр, к концу 1993 г. стоимость, по-видимому, возрастет до 60- 100 тыс. рублей. Без развитой страховой медицины выходить с препаратом на широкий рынок внутри страны очень сложно. В связи с этим у меня просьба к Президиуму РАН провести совместное заседание с Академией медицинских наук. Министерством здравоохранения, Министерством науки и технической политики, на котором на примере нашего препарата попытаться разработать некоторую схему, позволяющую создать механизм поднятия нашей фармакологической промышленности.
Такая же ситуация, как с искусственной кровью, складывается и с искусственной кожей, созданной в нашем институте. Необходим механизм, позволяющий, с одной стороны, ввести льготные налоги для производства и распространения препаратов. Кроме того, государство должно входить пайщиком в акционерные общества, подобные нашему, поскольку 400 т в год препарата, необходимого Российской Федерации, мы, конечно, произвести без серьезных инвестиций не сможем, а без страховой медицины клиники его не смогут купить. Разумеется, есть возможность развивать в стране фармакологическую промышленность с помощью иностранных партнеров, но, с моей точки зрения, гораздо целесообразнее делать препарат самим и продавать его за валюту.
А.В. Фокин: Как пятилетний перерыв сказался на научной работе?
Г.Р.Иваницкий: Благодаря покойному Ф.Ф. Белоярцеву задел оказался очень большим. Мы отстали, конечно, но препарат наш все же остался лучшим в мире. Сейчам мы сделали новый препарат - ВИМ-2, который, по-видимому, будем патентовать вместе с "Альянсом".
Кстати, ПМЦП, который в свое время был синтезирован в Институте элементоорганических соединений, оказался очень хорошим перфторуглеродом. Он не только обеспечивает кислородный транспорт, но и стабилизирует эмульсию готового препарата. Последний выполняет две функции. Во-первых, за счет маленького размера частичек этой эмульсии эффективный объем эритроцита увеличивается в несколько раз при отдаче кислорода. Во-вторых, благодаря перфторану происходит эффективный обмен одного перфторуглерода(ПФД) на другой (ПМЦП) на мембранах клеток, что дополнительно обеспечивает защиту ишемизированного органа. Он работает как бы на холостом ходу, в щадящем режитме, не растрачивая энергию. По оценкам американских специалистов, перфторан лучше, чем японский флюосол-ДА.
Перфторан хотели бы апробировать в Кувейте, им интересуется Сингапур, однако на мировой рынок он не поступает, поскольку, как я уже говорил, нужно получать разрешение в Food and Drug комиссии США или Европы. Хотя это правило не действует в Азии и в Восточной Европе, однако Азия пока покупает более дорогой флюосол-ДА.
Н.Г. Басов: Каково относительное количество кислорода в препарате по сравнению с естественной кровью?
Г.Р. Иваницкий: По сравнению с традиционными кровезаменителями кислорода в перфторане в 3.5 раза больше, а по сравнению с естественной кровью - в 3 раза меньше. Казалось бы, получается парадокс: кислорода перфторан переносит меньше, чем кровь, а кислородный транспорт осуществляет не хуже. Если измерить содержание кислорода в артериальной и венозной крови при наличии перфторуглеродов, то окажется, что эритроцит практически без кислорода выходит в венозное русло. При отсутствии перфторуглеродов эритроцит отдает в артериальном русле только 15 - 20% запаса кислорода, а 80% он тащит в венозную кровь. Частички эмульсии перфторуглеродов не только сами переносят кислород, но и разгружают все оставшиеся после потери крови эритроциты, меняя реологию крови. Так что парадокса нет.
Ю.С.Осипов: Думаю, надо устроить совместное заседание Российской академии наук. Академии медицинских наук и заинтересованных ведомств с широкой проработкой вопроса о создании лекарственных препаратов. В их разработке Пущине может сыграть ведущую роль.
Д.Г. Кнорре: Вынужден отметить неточности в выступлении Г.Р. Иваницкого. Не уверен, что наше соглашение можно назвать джентльменским. В то время в печати шла организованная (при непосредственном участии Генриха Романовича) фальсификация имени академика Ю.А. Овчинникова. Сейчас, после судебного процесса, уже можно говорить, что кампания была в значительной степени лживой. Суд признал, что в отношении Ю.А. Овчинникова на страницах журнала "Огонек" допущена клевета. Повторяю, это было решение суда, и "Огонек" обязали его опубликовать.
Соглашение с Генрихом Романовичем состояло в том, что я попросил его прекратить войну против умершего академика и Академии наук в массовой печати. Взамен я посчитал правильным вернуть ему возможность работать над этой очень серьезной проблемой. (выделено нами - V.V.)
Кстати, специальная комиссия, работавшая еще в то время, когда Отделение биофизики, биохимии и химии физиологически активных соединений возглавлял А.Д.Мирзабеков, признала, что смешение компонентов при изготовлении препарата проводилось не в стерильных условиях, и ни о каком разрешении Минздрава тогда не могло быть и речи. Сейчас все сделано как следует. Я недавно посетил производство перфторана, оно хорошо организовано, хотя и скромно по объему выпускаемой продукции. Вопрос с "голубой кровью" на этом считаю исчерпанным, однако хотелось бы, чтобы на таких представительных заседаниях, как Президиум РАН, давалась точная информация.
